К.К. Панютин, С.П. Каменева

ЗА КУЛИСАМИ ПОВЕДЕНИЯ

(размышления натуралиста и кинолога о естественных корнях поведения разных пород собак)

 

При научной редакции перевода книги Джоан Пальмер “Ваша собака”, где описано 190 пород собак, мы обратили внимание на то, что поведенческие особенности разных пород почти не отражены в этих описаниях. И действительно, не только в этой, но и в большинстве кинологических сводок, очень много места отведено экстерьеру животных, их происхождению, особенностям ухода за ними, поведенческие же характеристики весьма расплывчаты и зачастую похожи друг на друга.

Между тем ещё лауреат Нобелевской премии, знаменитый этолог и опытный “собачник” Конрад Лоренц заметил, что разные породы и даже группы пород ведут себя по отношению к человеку совершенно по разному. Свою точку зрения он высказал в своей замечательной книге “Кольцо царя Соломона”. Разницу в стереотипах поведения пород Лоренц объяснял наличием у домашней собаки двух диких предков - волка и шакала, причём собак с чисто “волчьим” поведенческим типом он насчитывал сравнительно немного – маламуты, эскимосские лайки, а у большинства других пород отмечал преимущественно “шакальи” черты поведения.

Последними исследованиями биологов доказано, что предок у домашних собак был один - волк, следовательно, объяснение Лоренца было ошибочным. Откуда же тогда взялось такое разнообразие поведенческих реакций? “Искусственный отбор!” - воскликнут многие, но будут правы лишь отчасти. Искусственный отбор не возникает на пустом месте, он должен иметь под собой базу естественных инстинктов. Именно волк с его необычайно сложным стайно-социальным поведением и “предоставил” людям широчайшую базу для селекционных экспериментов.

Конечно, говорить о поведенческих особенностях разных пород - то же самое, что говорить о национальных характерах людей. Обычно мы понимаем, что имеется в виду, когда нам говорят о типичном грузинском, немецком, французском характере. Однако ясно, что в любой нации есть люди с разным темпераментом, разными чертами характера. Среди каждой породы собак мы также встречаем широкий спектр  поведенческих особенностей, общий же стереотип поведения породы далеко не всегда оцениваем верно. Редко кому в течение жизни удаётся держать достаточно большое количество разнопородных собак и “изюминки” каждой породы обычно ускользают от внимания одного наблюдателя. Из-за субъективного подхода, свойственного любому человеку, не удаётся получить и достоверных сравнительных данных - каждому “его” собака кажется лучшей. Отсутствие сравнительного материала у специалистов по конкретной породе чаще всего приводит к весьма “расплывчатым” утверждениям (которыми в частности грешит и книга Пальмер), что “эта собака - хороший компаньон человека”.

Вместе с тем, очевидно, что для старушки-пенсионерки в большом городе и для сибирского охотника-промысловика требуются разные “компанейские качества” собаки. И собаки действительно демонстрируют эти разные качества, причём в гораздо большей мере, чем любое другое домашнее животное. Однако в понимании природы этих качеств человек заблуждался долгое время.

Сейчас не вызывает сомнений, что собака смотрит на человека, как на члена своей стаи, однако лет 20-30 назад такое утверждение покоробило бы многих. Хотя собачья преданность хозяину вошла в поговорки, в собаке до недавних пор видели лишь подчинённое существо, по сути, слугу. По-видимому, это результат религиозного воспитания - христианство, мусульманство и другие развитые религии, особенно возникшие на Ближнем Востоке, в борьбе с язычеством всячески отторгали, отвергали идею единства человека и окружающей живой природы. Ещё в Талмуде описано, как еврейский пророк Моисей вместе с приспешниками, вооружившись мечами и палками, набросился на паству, устроившую в его отсутствие поклонение “золотому тельцу”. Конечно, телец был не золотой, обычному телёнку просто золотили рога и поклонялись люди вовсе не символу богатства (как потом стали считать) а просто исполняли языческий обряд. Страшен был “анимизм” - поклонение живому,  реальным животным, а потому Моисей обвинил паству в неуважении к единому богу, в религиозной измене. Со времён Ветхого Завета, многое из которого перешло в Новый Завет, Коран, идёт традиция отторжения даже мысли о подобии, о сходстве, а возможно и тождестве поведения нас и наших домашних любимцев.

Но если мы, поскольку наделены разумом и системой логического мышления, осознаём, что собака не человек,  то для собаки мы просто “собаки” странного внешнего облика - вместо того, чтобы быстро бегать на четырёх ногах мы пользуемся двумя, вместо обоняния руководствуемся в основном зрением и т.д. С точки зрения  “нормальной” собаки мы неполноценны, но поскольку ей приходится жить в единой стае с этими странными “собаками”, то она инстинктивно устанавливает с нами отношения, подобные тем, что существовали у её предков - в волчьей стае.

Для того чтобы лучше понять, какие черты социального поведения используют по отношению к нам наши домашние любимцы, давайте сначала рассмотрим волчью стаю, попробуем понять, как распределены в ней роли разных членов. Поскольку ареал волка очень велик, на взаимоотношение волчьих сообществ со средой накладывает отпечаток множество факторов, и социальные отношения волков в Гренландии будут иными, чем  в Индии. Как это ни покажется странным, литературный образ волчьей стаи неплохо выведен Редьярдом Киплингом и знаком многим читателям по знаменитой “Книге джунглей”. Хорошие описания жизни волков есть и у Джека Лондона. Однако, обобщая наблюдения из разных мест, попробуем вывести ещё более универсальную модель волчьей стаи - этакую “идеальную стаю”, подобно тому, как в физике существует понятие “идеального газа”, хотя реальные газы имеют свои специфические особенности.

Мало найдётся животных, столь же пластичных экологически и поведенчески, как волк. Его главный выигрыш в эволюционной гонке заключается в том, что около 3 млн. лет назад он перешёл к социально-стайному образу жизни. Летом, когда много доступной добычи - грызунов, гнёзд и нелётных птенцов, неопытных детёнышей копытных и т.д. - волк живёт так же, как жили его предки, и как живут круглый год его меньшие родичи - шакалы. Ядро социальной ячейки составляют волчица с выводком, при ней - самец - отец волчат, а иногда и кто-нибудь из родственников - “дядюшек” и “тётушек”, участвующих в выкармливании и воспитании волчат, но не обременённых всей ответственностью за их судьбу, а возможно просто ощущающих психологический комфорт от такой семейной жизни.

В конце лета-начале осени, когда молодняк подрос, и стало меньше доступной добычи волки образуют стаю - к выводку с родителями и воспитателями присоединяются волчата предыдущего года, а иногда и более дальние родственники. Стая становится как бы “сверххищником”, способным одолеть и добыть себе на пропитание крупное животное - лося, оленя, корову или лошадь.

Всё поведение волков в это время резко меняется. Каждый член стаи чётко знает своё “место в строю”. Загонщиками чаще всего выступают переярки - полуторагодовалые волчата, достаточно окрепшие за прошедшее лето и способные долго и неутомимо гнать добычу. Вожак стаи - Акела Киплинга наносит основной (останавливающий, в терминологии фехтовальщиков) удар, заваливая загнанную дичь. Он обладает достаточными силой и опытом, чтобы с наименьшим для себя риском остановить убегающую добычу и дать возможность остальным членам стаи распороть брюшину, перекусить сухожилия задних ног и нанести другие, в конечном счёте смертельные повреждения жертве. Прибылые (полугодовалые) волчата с азартом участвуют в гонке, но сил, опыта, резвости не хватает на всё преследование - они лишь учатся, подражая примеру старших.

Итак, стая всю зиму охотится на крупную добычу, не пренебрегая однако и мелкой, если попадётся. Однако мелкая добыча - тот же заяц - не может насытить крупную стаю.

Весной стая начинает распадаться. Бывшие прибылые (годовалые) волчата в первый год, как правило, не имеют потомства и летом нередко образуют группы сверстников - так называемые “подростковые банды”, или живут поодиночке. Двухлетки образуют семейные пары, если достаточно свободных  территорий для выводков, или остаются на ролях “дядюшек” и “тётушек” при паре своих родителей. Постепенно матерея от сезона к сезону, волки поднимаются всё выше по иерархической лестнице.

Если, по условию искусственного отбора, порода собак унаследовала черты “летнего” поведения, когда волки ведут образ жизни сходный с шакалами, то  она отличается “шакальим” (по терминологии Лоренца) типом поведения. Если же человеком усилена “зимняя” социализированная составляющая поведения, то возникает порода с так называемым “волчьим” поведением. На самом деле, как мы видим, в течение своей жизни волк осваивает целый ряд поведенческих ролей, и искусственный отбор усиливал  ролевые черты разных возрастных и социальных групп волка в разных породах собак.

Понятно, что сознательного отбора человек не вёл (по крайней мере, на первых порах), он просто отбирал собак, которые были ему “удобны” по тем, или иным причинам. И определяли выбор именно потребительские интересы человека. Главенство интересов человека в отборе качеств породы можно проиллюстрировать следующим примером.

В лесной (преимущественно таёжной) зоне Евразии от Северной Европы до Приморья издревле существовали лайки - достаточно универсальные охотничьи собаки. В лесной же зоне Северной Америки, где индейцы также жили в основном охотой, лаек не было, хотя собаки у ряда племён были. Почему только Евразия стала родиной охотничьих лаек?

По видимому дело в том, что южнее лесной зоны в Евразии находились высокоразвитые цивилизации древности и средневековья и в торговле с ними основной валютой “лесовиков” была пушнина. С Западной Европой, Китаем охотничьи народы тайги соседствовали непосредственно, для торговли с государствами Средиземноморья, Кавказа, Средней Азии использовались водные пути. В Северной Америке таких цивилизаций, примыкающих к лесной зоне, не было, а от мощных культур Центральной Америки (майя, ацтеков и др.) лесных индейцев отделяла широкая зона прерий и пустынь, лишённая связующих водных путей. Пушная “валюта” была не нужна лесным жителям, и пушнину они добывали попутно, для собственных нужд при удобном случае. Лайки, уже в виде ездовых собак, проникли в арктическую часть североамериканского континента из азиатских тундр сравнительно поздно, вместе со своими хозяевами - эскимосами. Для охоты эти лайки не использовались.

Итак, экономическая причина возникновения охотничьих лаек, именно в Старом Свете - “товарная” охота на пушных зверей. На каком же поведенческом комплексе волка создана эта группа пород?

При стайном зимнем образе жизни только молодые волчата (в возрасте от полугода до года) могут себе позволить обращать внимание на взлетающих птиц, мелких зверьков, залезающих на деревья. Более взрослым и умудрённым волкам до этой недоступной живности уже нет дела. В случае редкой удачи, молодые волчата, мгновенно хватают добычу и пускаются с ней наутёк, стараясь поскорее съесть, пока не отобрали более взрослые волки. У лаек развит именно этот поведенческий комплекс. Недаром многие лайчатники вынуждены постоянно следить, чтобы лайка не утащила и не съела белку, застреленных куницу, рябчика, глухаря. Само поведение лайки, облаивающей загнанную на дерево добычу и ждущей другого члена стаи - охотника с ружьём - это поведение молодого волка-загонщика, который не может сам справиться с добычей. Известная самостоятельность лайки - самостоятельность волчонка, иногда “задирающего нос” перед взрослым, но получив взбучку, демонстрирующего подчинённое поведение.

Убедившись в “могуществе” старшего собрата по стае - охотника, лайка может стать “медвежатницей” и без страха нападает на медведя, кабана - животных, с которыми ей заведомо не справиться в одиночку. Безрассудство молодости и уверенность в немедленной помощи хозяина поощряют такое её поведение.

Повадки годовалых волчат, живущих летом в “подростковых бандах”, где процветает и особо ценится неуступчивость, “безумство храбрых”, неосмотрительность и тому подобные качества, дали поведенческий тип “терьеров”. Хорошо известны случаи гибели фокстерьеров при попытке победить барсука на его законной территории - в норе. “Войдя в раж”, собака ввязывается в битву с гораздо более сильным противником, не ожидая, как лайка, подкрепления от хозяина. А вот такие норные собаки, как таксы, “сделанные” человеком из гончих, в норе ведут себя иначе - они стремятся выгнать зверя из норы под выстрел. Поведение гончих собак - это “зимнее” поведение полутора - двухгодовалых волчат в стае - тех самых молодых волков, которые гнали оленя на Акелу.

Некоторые опытные вожаки стаи осваивают на первый взгляд оригинальный, но очень эффективный способ “остановки” крупного копытного.  Они забегают вперёд и хватают животное за нос, или за губы. Нос - уязвимое место для большинства животных, издавна быкам, или приручённым медведям вставляли металлическое кольцо в нос, пробивая носовую перегородку. Небольшим рывком за кольцо человек мог заставить быка, весом в несколько центнеров покорно следовать за собой, справлялся с вышедшим из повиновения медведем.

В дикой природе хватка за нос в качестве охотничьего приёма хорошо известна для вожаков гиеновых собак. Помимо болевого шока, схваченная таким образом антилопа гну не имеет возможности пустить в ход рога, а зебра - не может укусить (укус крепких зубов зебры представляет большую опасность для хищника). Гиеновые собаки - очень дальние родственники волков, но вполне вероятно, что и волки могут применять подобный приём, хотя это не зафиксировано прямыми наблюдениями.

До начала XIX века в Англии практиковалась зрелищная травля быков булленбейсерами - специально выведенными собаками. Так как мясо и шкура быка потом реализовывались, то укус за любое место создавал разрыв шкуры и кровоподтёк, что вело к ухудшению товарного вида и качества продукции, следовательно - к экономическим потерям. Поэтому особо ценились собаки, освоившие хватку быка за нос. Чтобы эффективно удерживать быка и не сорваться под его копыта нужны были укороченные челюсти, широкая пасть, мощная жевательная мускулатура. Булленбейсеры, несущие в себе отчётливые поведенческие черты вожака - Акелы, являются предками бульдогов, боксёров и других “бойцовых” пород собак.

Иногда поведенческий комплекс “Акелы” проявляется совершенно спонтанно, без специального отбора. Так Джон Хантер - прославленный охотник на крупную африканскую дичь первой половины XX века - с восхищением описывает поведение подобранной им дворняги. Этот пёс по кличке Бафф наловчился хватать и держать за нос даже кафрского буйвола, давая возможность Хантеру приблизиться на верный выстрел. Пример показывает, что разные черты волчьего поведения могут существовать в скрытом виде у беспородных собак, но когда человек начинает отбирать животных для определённого вида использования, скрытое усиливается и становится характерным для породы.

Представляется интересным рассмотреть ещё некоторые группы пород собак с точки зрения усиления в них тех, или иных черт поведения волка.

Достаточно давно собак разных пород используют для пастьбы овец. Такие “овчарки”, как кавказская, среднеазиатская, кувас и ряд других, использовались для охраны отар от хищников, чужаков, лихих людей. Фактически здесь оказалось задействовано поведение самца волка, охраняющего участок своей семьи от вторжения других волков. Что делается внутри “семьи”, то есть отары, этих собак не интересует, им важно не дать приблизиться к “семье” посторонним. Левее или правее будет двигаться отара - им нет дела, вопросы стратегии перемещения - на совести чабана.

Однако в Испании XVI века, а позже и в ряде других европейских стран, с ростом интенсивности сельского хозяйства, интересы овцеводства стали сталкиваться с интересами земледелия. Специальным указом испанского короля землевладельцам предписывалось оставлять прогоны между посевами для продвижения овец шириной 80 м.. За потраву посевов, естественно, следовали санкции. В таких условиях среди овцеводов начинали цениться собаки, которые могли организовать движение отары определённым образом, подобно тому, как волчица во второй половине лета организует движение выводка за собой. На таком поведенческом комплексе созданы такие породы, как немецкая овчарка, разные породы колли, шелти, вельш-корги, пуми, пули, келпи и ряд других.

Хотя обе группы пастушеских собак называются “овчарками”, но поведенческие комплексы у них несколько разные, соответственно и разные комплексы взаимоотношений с человеком.

Всем известны неуступчивость и упрямство ротвейлера. Изначально ротвейлеры были собаками гуртовщиков. До развития железных дорог в Европе инициативные люди из Франции и Германии отправлялись осенью в Швейцарию, где закупали подросших за лето на альпийских пастбищах молодых бычков, сбивали их в гурты и гнали на скотобойни в северные районы. Привыкшие к вольной жизни бычки, к тому же из разных стад, естественно упрямились, сопротивлялись, пытались удрать, то есть требовали неусыпного внимания, как гуртовщиков, так и их собак. В подобной ситуации, как гуртовщики, так и их собаки были вынуждены быть весьма “крутыми” по отношению к норовистому скоту. Собаке надо было переупрямить животное, существенно превосходящее его размерами и массой, заставить бычка делать то, что нужно. Гуртовщику же приходилось быть ещё более “крутым” - управлять и бычком и собакой.

Гуртовщик выступал в роли волка-вожака, а собака - в роли самца-субдоминанта, подчиняющегося только вожаку, но не дающего спуску остальным членам стаи-гурта.

Такая порода, как доберман тоже “замешана” на поведении субдоминанта. Но если у ротвейлера необходимость всё время демонстрировать и отстаивать свой высокий ранг по отношению к бычкам была весьма насущной, то качества добермана были направлены в несколько иное русло - на полноценное, эффективное взаимодействие с доминантом для достижения общих целей.  Это взаимодействие требовало очень хорошей сыгранности хозяина-доминанта и собаки-субдоминанта. Такая сыгранность достигается порой годами, поэтому доберман (особенно кобель) - собака одного хозяина, перестроиться на другого человека ему крайне трудно.

По формальной отечественной классификации среднеазиатские, кавказские, немецкие овчарки, ротвейлеры, доберманы были отнесены к служебным породам, но поскольку они “сделаны” на разных поведенческих комплексах, то судьба их в служебном собаководстве оказалась разной. Доберман - собака “нацеленная” на одного хозяина, хотя и достигал в розыскной службе высоких показателей, оказался менее удобным для использования в армии, милиции, полиции - его нельзя было передать другому сотруднику. А немецкая овчарка с её комплексом “волчицы с выводком” смотрит на своего хозяина, как на вожака семьи и легче переносит смену хозяев. Отсюда и разная судьба служебного использования этих пород. Рискуя показаться пристрастными, мы сравнили бы добермана со скрипкой, а немецкую овчарку с гитарой. Гитаристов в целом больше, чем скрипачей, хотя настоящие виртуозы среди тех и других встречаются одинаково редко. На наш взгляд гитара более универсальна и доступна для начинающих, но скрипка более совершенный инструмент, позволяющий исполнять более сложную музыку.

Среди охотничьих собак широко распространена группа легавых. Какие волчьи комплексы усилены в этих породах?

Образовавшись в конце лета-начале осени, волчья стая цепью прочёсывает высокотравье или кустарники в поисках некрупной дичи. Пора зимних охот на копытных ещё не наступила, члены коллектива притираются друг к другу, вырабатывают иерархические отношения. Вошедший в состав группы переярок, ещё не полностью уверенный в собственных силах, вдруг обнаруживает потенциальную добычу. Он останавливается и замирает, оценивая возможность её поимки, одновременно всем поведением, позой давая сигнал всем членам стаи к окружению и облаве. Именно такое поведение лежит в основе знаменитой стойки легавых. Далеко не все переярки живут летом в “подростковых бандах”, многие вынуждены добывать пропитание в одиночку. Такие молодые волки-отшельники, войдя в стаю, испытывают  определённый дискомфорт. Более взрослые волки и даже ещё нахальные первогодки, чувствующие себя под защитой родителей, время от времени “ставят их на место”. Промах при нападении на обнаруженную дичь может повлечь за собой трёпку, спешить не стоит, лучше замереть, проявить робость, предоставить инициативу другим. Провинившись, переярок пытается смягчить гнев других членов стаи заискивающим поведением.

Ласковое и чуточку заискивающее поведение по отношению к хозяину в большей или меньшей степени развито почти у всех легавых; больше - у сеттеров (чьи “поведенческие предки” летом, скорее всего, жили поодиночке), меньше - у пойнтеров, курцхаров, дратхаров (здесь примешивается доля “подросткового бандитизма”).

Знатоки легавых наверняка возразят авторам, что островные и континентальные легавые выводились на совершенно различной породной основе  и имеют заметные отличия в поведении. На наш взгляд причина этих отличий в том, что первые создавались в Британии для аристократических охот, где получали утончённое удовольствие от красоты и чёткости работы собаки, красоты выстрела. Вторые выводились в континентальной Европе с более утилитарными целями. Немецкие бюргеры, фермеры Нидерландов рассматривали своих собак как универсальных, пригодных и для проработки кровяного следа, и для других, совсем не “легашачьих” охот.

Англичане раньше других наций и в большей степени стали относиться к собаке, как к личности, немцы же рассматривали собаку скорее как инструмент, механизм. Различия национальных менталитетов, конечно же, не могли не отразиться на поведенческих особенностях пород, созданных разными народами, хотя блок волчьего поведения и в том, и в другом случае задействован один.

В отечественном собаководстве сложились два отношения к собаке: в охотничьем преобладают английские подходы, в служебном - немецкие. С проблемой подходов нам пришлось столкнуться при редактировании книги Пальмер, и мы попытались отработать кинологическую терминологию, приспособленную и для тех и для других. Останавливаться подробнее на этой интереснейшей проблеме, описывать особенности отношения к собакам французов, североамериканцев, испанцев и других народов, в этой статье просто нет возможности, но национальные черты всегда накладывают отпечаток на создаваемые тем или иным народом породы собак.

После этого небольшого отступления от основной темы давайте вернёмся к поискам волчьих корней в собачьем поведении.

Казалось бы, от ласковости легавых недалеко до тесной привязанности к человеку мелких декоративных пород собак. Однако, наряду с самозабвенной преданностью хозяину, комнатные собачки частенько демонстрируют необыкновенную “стервозность” по отношению к посторонним. Вспомним хотя бы пример “моськи”, лающей на слона. Действительно ли моська (в данном случае скорее всего мопс) воображает себя столь сильной? Такое поведение можно было бы объяснить с позиций “подросткового бандитизма”, свойственного терьерам, но оно характерно не только для ставших из охотничьих комнатными мелких терьеров, но и для других декоративных собак - шпицев, болонок, мопсов, карликовых пуделей, пинчеров.

Мы предполагаем здесь несколько другой эффект. Мосек-мопсов в конце XVIII века держали в основном дамы высшего света. Тогдашний этикет обязывал мужчин-аристократов при общении с дамами использовать ряд движений, поз, слов демонстрирующих почтение и подчинённость. С точки зрения присутствующих при этом мосек, ритуальное поведение кавалеров прямо указывало на их более низкий ранг по сравнению с хозяйкой. А поскольку моська считала себя гораздо ближе по иерархической лестнице к хозяйке, чем любой из кавалеров (не говоря уже о слугах) то она и готова была в любой момент продемонстрировать “мощь их союза”.

Среди друзей мы называем подобное поведение “комплексом албанца”. В период резкого ухудшения отношений как с капиталистическим, так и социалистическим миром Албания заключила договор с Китаем, и албанцы гордо заявляли: “нас вместе с великим китайским народом 701 миллион”, при этом в самой Албании не проживало и миллиона граждан.

Долго не удавалось понять, в какой возрастной группе волков можно обнаружить “комплекс албанца”. Лишь при написании этой статьи вспомнилась сцена, описанная Джеком Лондоном в “Белом клыке”: мать-волчица сражалась не на жизнь, а на смерть с рысью, защищая будущего главного героя, а тот, совсем ещё щенок, улучив момент, запустил молочные зубы в заднюю лапу рыси. После сражения будущий Белый Клык резко повысил чувство самоуважения, как бы “пожиная плоды” совместно одержанной победы. Таким образом, поведенческие основы декоративных пород, скорее всего, восходят к поведению волчат, чувствующих себя под могучей материнской защитой. Это инфантильное поведение прекрасно согласуется с ювенильными, щенячьими чертами, сохраняющимися в облике взрослых собак многих декоративных пород.

Что поддерживает поведенческий комплекс “моськи” в современном обществе, при почти полном исчезновении атрибутики галантного поведения великосветских кавалеров? Может быть разгадка кроется в том, что в большинстве случаев мелких собак декоративных пород держат люди пожилого возраста, а в нашем обществе ещё не совсем исчезло уважительное отношение молодых к более старшим. Да и некоторые пожилые люди продолжают весьма высокомерно относиться к молодым. Проблема “отцов и детей” достаточно стара, но питает и поныне нахально-высокомерно-сквалыжное поведение “мосек”.

По принципу контраста  от мелких комнатных собачек перейдём к борзым. Существует целый комплекс пород борзых, поведенчески заметно различающихся между собой. Некоторые из них поведением близки к гончим, задача которых преследовать добычу в расчете на Акелу. Если добыча мелкая - по силам, то можно схватить её и самому. Если добыча крупна и опасна (волк), здесь необходимо сочетание поведения загонщика-переярка с убойной силой вожака. Именно этим сочетанием издавна славились русские псовые борзые. Вероятно, специалисты по борзым лучше авторов могут разобраться, в каких породах, какие комплексы развиты сильнее, здесь важно понимание принципа.

Вообще бывает очень сложно разобраться  с породами собак, имеющими комбинированный тип поведения. Ставшие модными в последнее время собаки типа питбультерьеров несут в себе поведенческие черты как подросткового бандитизма, взятого от терьеров, так и поведения вожака, полученного в наследство от булленбейсеров через бульдогов. Поскольку это принципиально разные поведенческие типы, то внутри породы неизбежно расщепление на две линии, согласно законам генетики. Вряд ли сейчас можно дать цельный поведенческий портрет этих сравнительно молодых пород, вероятно, потребуется время, чтобы их психология устоялась на одном из типов.

Выше мы уже мельком отметили, что в популяции беспородных собак могут находиться в скрытом состоянии предпосылки всех поведенческих типов. Иногда они могут проявиться без участия человека, как это случилось с дворнягой Баффом, самостоятельно освоившим хватку буйвола за носовые хрящи. Чаще же отбор нужных качеств из наличного “дворняжечьего материала” осуществлял сам человек, когда в обществе возникала потребность в том, или ином типе поведения собаки. По-видимому, именно так создавались основные группы пород собак.

Нередко близкие по поведению и экстерьеру породы выводились параллельно от разных предков. Три великие земледельческие цивилизации, опередившие в развитии соседние народы, но никак не связанные между собой ни исторически, ни географически - древнеегипетская, древнекитайская и культура майя - независимо друг от друга создали схожие “комплекты” собачьих пород. В комплект входили таксообразные, мопсообразные собаки, голые собаки, собаки типа борзых. Для развлечения мужской части аристократии служили “борзые”, высокородные дамы предпочитали “мопсов”, голых собак содержали в храмах жрецы (по крайней мере это доказано для майя). Развитая древняя цивилизация однотипно структурировала общество и вызывала схожие потребности в собачьих породах и темпераментах.

Мы лишь вкратце изложили наши представления о поведенческом облике ряда породных групп и о причинах становления тех или иных поведенческих стереотипов у собак. Расширение и уточнение этого списка - задача следующих поколений кинологов, согласных с представленной концепцией. Однако, основываясь на наших подходах, хотелось бы дать некоторые не совсем обычные практические советы собаководам-любителям.

В 20-е-30-е годы ходило немало легенд о вспыльчивости, нервозности, неуравновешенности доберманов. Известный многим по стихотворению Есенина доберман Джим, принадлежавший Качалову, плохо кончил. Его пришлось усыпить, из-за многократных серьёзных нападений на хозяина. Качалов был великий артист, мастер перевоплощения и когда он работал над очередным создаваемым образом, неизбежно менялись его мимика, движения, то есть весь поведенческий облик. В такие моменты хозяин выглядел для Джима как посторонний человек. Субдоминант Джим просто пытался не допустить в свою группу постороннего.

Многие усомнятся в этой трактовке произошедшей с Джимом трагедии, однако мы имели возможность лично наблюдать подобное поведение добермана.

Наш доберман Сэйтон, боевой, великолепно работающий на отражение любых попыток проникновения на территорию нашего участка посторонних, был тем не менее милейшим добрым псом в общении с членами семьи и друзьями. Однажды друг сына, которого Сэйтон давно знал и любил, поступил учиться в школу милиции и впервые появился у нашей калитки в милицейской форме. Следует сказать, что наш сын почему-то приучил Сэйтона рычать и бросаться на милиционеров. Узрев человека в форме, пёс начал рваться через калитку, пытаясь расправиться с неприятелем. Заинтересовавшись, мы загнали Сэйтона в дом, один из авторов вышел за ограду и одел милицейский китель и фуражку. Когда собака была выпущена, её реакция была столь же бурной. Невзирая на громкие увещевания хорошо знакомым голосом, пёс частично отжал калитку, просунул голову и хапнул “милиционера” за колено. Трудно сказать, что ему показалось знакомым - вкус штанов или колена автора, но он словно бы “прозрел” и начал всячески “извиняться”.

У дрессировщиков цирковых животных есть правило - никогда не входить к хищникам в непривычной для них новой одежде,  к каждому костюму животных приходится долго приучать.

Таким образом, владельцы доберманов, ротвейлеров и прочих собак-субдоминантов должны помнить, что изменение как чисто внешнего, так и поведенческого облика хозяина может спровоцировать нападение питомца, не разобравшегося на первых порах, что к чему.

Вообще практикой создана целая система принципов взаимодействия хозяина и собаки в зависимости от поведенческого типа породы, унаследованного от волка.

Опытные промысловики-лайчатники, на вопрос, когда вы кормите собаку в охотничий период, отвечают присловьем: “покорми собаку, лишь потом поешь сам”. А вот легашатники на тот же вопрос отвечают иначе - “поел сам, остатки отдай собаке”. И те, и другие неосознанно используют хорошо известный специалистам по поведению животных принцип - кто первый ест - тот и главнее. Лайчатник, давая собаке поесть первой, как бы повышает её формальный статус. Лайка начинает проявлять больше инициативы, уходит дальше от хозяина, добычливость охоты с ней повышается (правда, к сожалению и учащаются её попытки удрать с подстреленной добычей). Легашатник, снижая статус своей собаки, вынуждает её всё время держаться в пределах эффективного выстрела и вести поиск, всё время, оглядываясь на хозяина. Легавая, сделавшая стойку в километре от охотника, не имеет практической ценности.

В период полового созревания уже упомянутого добермана Сэйтона (от 1,8 до 2 лет) один из авторов обнаружил, что очерёдность приёма пищи играет для пса первостатейное значение. Если автор начинал есть приготовленную еду первый и лишь через минуту ставил Сэйтону его миску, тот начинал жадно и быстро хватать корм, постоянно проверяя через плечо, не доел ли хозяин и не посягает ли он на его порцию. Когда хозяин давал миску сначала псу, а сам приступал к еде хотя бы на 10-15 секунд позже, Сэйтон начинал есть величаво, медленно, не озираясь через плечо. В такие дни инициативность его поведения дома и особенно на прогулке заметно увеличивалась. Такой период продлился около полугода, после чего установившиеся раз и навсегда наши взаимоотношения не менялись до самой его гибели в 9,5 лет. Подобное установление очерёдности еды - ещё один из практических способов, который в соответствующем возрасте позволяет наладить взаимоотношения с собакой, повысить статус робкой и понизить статус чересчур задиристой и инициативной, в зависимости от особенностей породы и потребностей хозяина.

Владельцу крупной и сильной собаки - дога, среднеазиатской или кавказской овчарки, ротвейлера, в период, когда их питомец ещё молод и не сформировал своё поведение, нужно учитывать, хватит ли у него сил руководить поведением собаки, когда та станет взрослой и её поведение неизбежно изменится. Собаки, порода которых “завязана” на доминантных или субдоминантных потенциях требует осознанного подхода.

В связи с особенностями темперамента и поведенческими стереотипами пород собак, в практическом собаководстве выработан целый ряд требований к внешнему облику той, или иной породы, дающих возможность правильно вести разведенческую работу и “нивелировать” опасные тенденции.

У таких пород как ротвейлер, доберман, боксёр принято в щенячьем возрасте купировать хвост, у догов же, напротив, особей с купированным, или укороченным хвостом бракуют. Чем это вызвано?

Доги - очень сильные собаки с доминантными потенциями. Поскольку они происходят от “травильных” собак, у них очень развит комплекс “Акелы”. Если дог будет обладать темпераментом добермана, справиться с ним будет невозможно. Темпераментный от природы доберман с некупированным хвостом почти неизбежно повредит его об угол двери, мебель и т.д., в результате может последовать некроз и в результате - ампутация части, или всего хвоста. Так лучше уж сразу купировать хвост у щенка. Наоборот, излишне темпераментный дог, повредив свой хвост, будет выбракован, и потомство станут давать доги со спокойным, уравновешенным нравом.

Другой пример отбора и контроля поголовья породы для разведения. У жесткошёрстных терьеров отмирающий волос не выпадает, его приходится выщипывать - триминговать. Слишком возбудимый и не дающий провести эту процедуру терьер отбраковывается на выставках. Вероятность того, что терьер может быть не оттримингован к выставке по халатности хозяина, а не из за излишнего “подросткового бандитизма”, сравнительно мала.

Многие требования, связанные с экстерьером пород, стихийно сложились из за необходимости поддерживать определённые рабочие качества собак. Поведение и внешний облик собаки тесно связаны между собой, и старый спор, что важнее - экстерьер, или рабочие качества - по большому счёту лишён смысла, одинаково важно и то, и другое, важно не перегибать палку в ту, или иную сторону.

Если разведением породы руководит опытный и внимательный специалист, а поголовье достаточно многочисленно, то со временем он может обратить внимание, что внутри породы экстерьерно и поведенчески существуют несколько типов. При “тоталитарном” собаководстве существовала тенденция так “конструировать” поголовье породы, чтобы нивелировать внутрипородное “разнообразие”. Идеалом считалось, когда собаки на ринге выставки выглядели как “оловянные солдатики”, отлитые из одной формы.

С точки зрения биолога такой  подход глубоко порочен. Сужение экстерьерного и поведенческого спектра за пределы разумных границ неизбежно ведёт к “рассыпанию” породы, к превращению её из рабочей в “диванно-комнатную” собаку на любителя.

В 70-е годы двадцатого века в Англии существовало обширное, но очень однотипное поголовье боксёров. Через 5-7 лет все эти словно “наштампованные” собаки исчезли. Аналогичная история произошла с ирландскими сеттерами у нас в Советском Союзе. Немецкая овчарка прошла три цикла - от начала работы с породой (70-80-е годы XIX века) до конца  Первой мировой войны, когда большая часть овчарок погибла, или была изъята победителями; от 20-х годов до конца Второй мировой войны (большая часть поголовья снова погибла или была рассеяна) и, наконец, от 50-х годов до нашего времени. “Типовая” немецкая овчарка в любом из этих циклов отличалась от таковой в двух других циклах. Условно можно было бы считать немецких овчарок, относящихся к разным циклам, даже разными породами собак. Внутри каждого цикла также происходили как экстерьерные, так и поведенческие сдвиги. В начале цикла немецкая овчарка, как правило, была универсальна по применению, но экстерьерно не слишком консолидирована. В середине цикла хорошо консолидированное поголовье становилось специализированным по своему применению. В конце цикла появляется большой экстерьерный разброс поголовья, начинают преобладать “диванно-квартирные” поведенческие тенденции.

Подобные преобразования, иногда более, иногда менее ярко выражены, но происходят со всеми породами, существуют достаточно длительное время, но для того, чтобы  хорошо их рассмотреть, специалист должен жить дольше, чем это свойственно человеку.

На примере циклов немецкой овчарки становится ясно, насколько расплывчато понятие возраста породы. В кинологической среде существует устойчивая тенденция искусственно завышать возраст породы. На самом деле представление о древности целого ряда пород - не более чем заблуждение. Возраст породы сенбернар исчисляют в несколько сот лет, однако известно, что в 1820 году всё поголовье этих собак погибло от собачьей чумы. Сохранился лишь один кобель, которого скрещивали с суками леонбергов, и от этих сравнительно мелких помесей происходят современные сенбернары. При последующем воссоздании этой породы лишь отдельные генные комплексы былых сенбернаров перешли к сенбернарам нынешним. Попытки протянуть генеалогическую нить от борзых фараонов к русской псовой, также несостоятельны, как были бы несостоятельны попытки “углубить” генеалогические древа европейских монархов до самих фараонов. Как уже было сказано, три великие зерновые цивилизации создали почти одинаковый набор пород, и совсем не обязательно тянуть псевдоисторическую цепочку из Древнего Египта, для того чтобы потешить самолюбие владельцев современных борзых.

Ещё одно широко распространённое заблуждение - будто бы человек, заложивший основы породы, подобно зодчему, планировал и предвидел те её черты и особенности, которые возникли позже. Работа селекционера скорее напоминает работу пчёл, или пауков, создающих совершенные по форме творения, не предвидя конечного результата. По нашему же мнению работа хорошего кинолога находится на грани науки и искусства, где одинаково важны, как знания, так и чутьё, интуиция, позволяющие почувствовать и предвидеть те, ещё незаметные для сознания, сдвиги в породе, которые приведут к хорошему результату.

Но это уже тема для другого разговора.

Нам представляется, что подходы, затронутые в этой статье, могли бы вывести кинологию из состояния простого коллекционирования фактов и сведений и их эмпирического применения на новый уровень. Сочетание чисто биологических знаний с колоссальным практическим опытом собаководов новых поколений на этом достигнутом уровне, позволяли бы более осмысленно и целенаправленно вести работу, как с породами собак, так и с их любителями и владельцами.

Авторы были бы благодарны за любые замечания, дополнения, критику по поводу высказанных ими суждений, как со стороны специалистов кинологов, этологов, биологов широкого профиля, так и со стороны рядовых любителей собак разных пород. Только из наблюдений и соображений многих и многих людей может постепенно возникнуть принципиально новое знание

Давайте думать вместе.

 

Панютин Константин Константинович,  к.б.н.

Каменева Светлана Петровна, эксперт первой категории по служебному собаководству.

 

Запись и литературная обработка беседы - Е.А.Коблика